Посвящение минимализма 12/2024

Пять литургических предметов для знаменитого культового храма — алтарь, амвон, кафедру (и связанные с ней кресла), скинию и баптистерий спроектировал французский дизайнер, приверженец современного дизайна, минималист, резидент галереи Kreo, Гийом Барде (Guillaume Bardet). Гийома Барде выбрал сам архиепископ Парижа Лоран Ульриш (Mgr Laurent Ulrich) в результате долгих глубоких размышлений.
Факт совмещения современности и истории всегда привлекает к себе пристальное внимание, редко кого оставляя равнодушным. Не оставила она равнодушными и членов секции «Интерьер и оборудование». В чате секции состоялось короткое обсуждение, которое выявило наличие разных взглядов и анализов на представленный дизайн.

Я также, питая любовь к готической архитектуре, а тем более к Нотр-Даму, и одновременно являясь апологетом современного дизайна и практикующим исследователем его связей с классическими стилями, задался вопросами, на которые неминуемо навела эта новость:

– Почему современному дизайну нашлось место в культовом храме? Место ли ему там? Какова взаимосвязь минимализма с великим творением?
Для ответа на эти вопросы с множеством неизвестных, я решил их разложить на более узкие:
— Почему именно Барде?
— Почему заказ на культовые предметы самого известного в мире готического Собора получил представитель самой снобистской, авангардной до экзистенциальности галереи Kreo?
— И почему именно его логика, его философия нашла отклик у Архиепископа?

Я думаю, что в решении Архиепископа имеет место стечение трех концептуальных доводов. Первая концепция основана на минимализме, которым пропитан авторский дизайн Барде. Вторая концепция — на музейном духе, создаваемых Бардом предметов. И третья, возможно самая важная, — на признании XXI веком дизайна XX века классикой в культурном восприятии. Данный выбор Архиепископа — есть своеобразное посвящение модернизма и его свиты, к коим относится минимализм, в сонм великих стилей искусства. Наряду с готикой, классицизмом etc.
Рассмотрим первый довод. Гийом Барде — яркий представитель французского минимализма. Минимализм — направление дизайна и архитектуры ХХ века, визуальное пуританство; интровертный, ориентированный на внутренние ценности человека. Поэтому возможно наиболее гуманизированный из всех прочих стилей. Минимализм подпитан японской архитектурой со свойственной ей медитативностью, внутренними садами — тцубанивами и внешними садами камней. Он духовно отражает буддисткую религиозную философию. Недаром другой столп минимализма, правда английского, — Джон Поусон (John Powson) известен более не интерьерами модных домов, а своими работами над современной культовой архитектурой (реконструкция церкви Санкт-Мориц в Аугсбурге (2013 г.) и монастырь Нови Двор в Чехии (2004 г.). Минимализм здесь — это своеобразный «визуальный пост», чистота и строгость. Так что с точки зрения первого довода Архиепископ последовал за уже хорошо зарекомендовавшим ходом общемировой традиции. Я полагаю, Лоран Ульриш изучал данные примеры.

Дополнительным вторым доводом стал коллекционный подход Барде к произведениям. В них явно прослеживается музейный характер, связывающий воедино утилитарные потребности текущего момента и устремленность предмета в бесконечность, заставляющую относиться к ним как к коллекционным предметам, бережно сохранять, словно предмет искусства. Они всегда выпущены в лимитированной серии, изготовлены из натуральных материалов, каждый из них означен личной подписью автора. Тезис вневременного дизайна, лишенного ярлыка момента — вот философская парадигма, создаваемых Гийомом предметов. Этот музейный дух естественным образом увязывается с Собором, ведь помимо религиозно-обрядовых функций Собор является памятником архитектуры, самостоятельным музейным экспонатом под открытым небом.
Третья концепция в принятии решения Архиепископом мне представляется гораздо более тенденциозной, а потому более значимой. Дело в том, что выбор и допуск минималистского дизайна, как представителя «современного модернистского стиля» в святая святых католицизма есть некое проецирование взгляда XXI века на век ХХ. Взгляд из «века полудня» на век двадцатый — на век «современного» дизайна. «Современному» дизайну уж 108 лет (если брать за его рождение «Квадрат» Малевича). Или как минимум 94 (если брать за его рождение павильон Германии в Барселоне Людвига Мис ван дер Роэ). И мы сегодня смотрим с одинакового временного расстояния в историческую перспективу глубины веков и примерно на одном уровне горизонта, то есть одинаково силуэтно — воспринимаем и острые шпили архитектуры Средневековья и плоские эксплуатируемые середины XX века. Смотрим и ясно видим, что Мидсенчури это уже не винтаж. Это статичная картина, литой ракурс, лишенный динамики рефлексии. Это чистой воды классика, в которой модернизм, и его ветви, к коим относится минимализм, чист как артезианская вода.
Сегодня нет противопоставления черного квадрата желтому кругу, промышленного средства производства цеховскому, а «современный» дизайн не несёт в себе характер манифеста относительно более ранних стилей. В этом уникальном новом симбиозе заключено современное прочтение, один из основных посылов XXI века. В коем по-прежнему есть долженствование уместности и художественного мастерства.
. Этот, третий концептуальный довод относительно наличия современного дизайна в историческом соборе, на мой взгляд, стал для архиепископа определяющим, сметающим все сомнения, превращающим кажущийся эксперимент в значение символа.

Постскриптум

Что касается дизайна самих бронзовых предметов, то он прекрасно описан маркетинговым отделом галереи Kreo и самим Гийомом Барде. Считаю, это исчерпывающее описание, в котором раскрыт суть его дизайна. Приведу несколько цитат:
«Намерение Барде состояло в том, чтобы охватить органические формы, которые вызывают глубокое чувство постоянства и духовной преданности»;
«Мне нужны были естественные формы для работы над неизменным…. В качестве материала для этих пяти изделий я выбрал бронзу, которая наилучшим образом подчеркивает их утонченные и изящные формы»;
«Его исключительные проекты …. легко гармонизируют традиции и инновации, увековечивая ауру святости, которая выходит за рамки ограничений времени и оставляют неизгладимое впечатление удивления и благоговения».